– Наталья Анатольевна, скажите, Вы помните, о чем были Ваши самые первые исследования? Интересовались ли Вы наукой в детстве?
– Еще в детском саду проводила опыты с какими-то красными жучками: сажала их в банку, ставила соломинку и наблюдала, кто первым вылезет. В начальных классах собирала на речке ракушки и пыталась их окрасить растворами различных веществ. Когда стала постарше, начала увлекаться астрономией.
– Поступать думали на направление, связанное с астрономией?
– Меня интересовали далекие миры, что-то такое фантастическое, и я, действительно, хотела поступать туда, где есть астрономия – в Казанский университет. Но время было неспокойным, решила ехать в Тюмень. Я поступила на физический факультет ТюмГУ: в программе четвертого курса была астрофизика.
– На третьем курсе Вам нужно было выбрать специализацию. На чем Вы остановились?
– Я выбрала радиофизику, мне она показалась интересной.
– Когда была организована первая лаборатория, которую Вы возглавили?
– Ее история началась в 2014 году. Я тогда получила позицию федерального исследователя, став одним из победителей в конкурсе Министерства образования и науки, который определял ведущих ученых вузов страны. Конкурс предполагал, что федеральные исследователи формируют независимую научную повестку в университете, организуют научную работу и проводят передовые исследования. Вскоре была создана лаборатория фотоники и микрофлюидики для реализации проектов в рамках приоритетных направлений развития науки и технологий. Сейчас одно из таких направлений – биобезопасность. В частности, мы занимаемся повышением эффективности методов защиты сельскохозяйственных культур с применением поверхностно-активных веществ.
– Ваша лаборатория связана одновременно и с фотоникой, и с микрофлюидикой. Почему было необходимо объединить эти две составляющие?
– Это ключевые направления наших исследований. С одной стороны, мы используем свет или оптический поток как инструмент для управления движением жидкости в микромасштабе – это микрофлюидика. С другой стороны, жидкость применяем как среду для управления и преобразования светового потока – это оптофлюидика или фотофлюидика. Мы изучаем движение жидких сред в пространствах с размерами, сопоставимыми с толщиной волоса. Когда жидкость движется в микронных каналах, на нее влияют эффекты, отличающиеся от классических законов гидравлики. Например, те же двойные электрические слои. Такие размеры нам интересны в контексте поровых пространств. В природе есть нефтяные месторождения, где размер пор чрезвычайно мал. Раньше ими пренебрегали, но неизбежный переход к низкопроницаемым коллекторам, то есть тем месторождениям, где нефть добывать сложнее, сменил вектор интереса. Чтобы успешно добывать нефть из каналов столь малых размеров, необходимо понимать действующие там механизмы.
– Эти исследования ведутся в рамках деятельности Научного центра мирового уровня ТюмГУ?
– Верно. Результаты исследований могут стать основой для разработки более эффективных методов нефтеотдачи и программных комплексов для прогнозирования и моделирования этих процессов. Мы уже создали специальные микрочипы, разработали программное обеспечение и экспериментальный стенд. По сути, сконструировали «микролаборатории», в которых имитируется поровое пространство породы. При изготовлении микрофлюидных чипов можно задать лабораторному образцу определенные свойства реальных нефтеносных каналов. Например, речь может идти о размерах, шероховатости поверхности, наличии узлов, форме поперечного сечения.
– Ваш проект «Природовдохновленные оптические технологии» является частью одного из направлений развития университета в рамках программы «Приоритет 2030». Создание оптических и фотонных систем продиктовано идеей биомиметики?
– В чем-то да. Биомиметика – это подход к решению технических задач с помощью природных механизмов. Вот, например, система зрения, проще говоря – глаз. Он обладает высокой степенью адаптации за счет реализации таких механизмов, как рефлексы. Среди них аккомодация, то есть способность фокусироваться на предметах, зрачковый рефлекс – способность управлять световым потоком и оптокинетический рефлекс – отслеживание движущихся объектов. Все эти функции очень сложно воплотить с помощью стандартных оптических элементов, управляемых электроникой, но гораздо легче сделать это с помощью жидкости.
– Как это происходит?
– Разработанная нами жидкостная линза представляет собой микрокаплю в прозрачной миниатюрной ячейке. Эта капля чувствует свет. Когда на нее попадает много света, она сужается, мало – расширяется. Имитирует поведение зрачка. Когда нужно изменить фокус, меняется кривизна поверхности линзы, ее форма. По такому же принципу происходит аккомодация хрусталика, когда мы фокусируем взгляд на различных объектах. Кроме того, сейчас есть идея создания биомиметических поверхностей – материалов, существующих на основе эффектов самоорганизации наночастиц в коллоидных растворах.
Полную версию интервью можно прочитать на сайте Тюменского государственного университета.